Людмила Гурченко каждые выходные ездила на блошиный рынок: что коллекционировала актриса — INMYROOM

Мы стоим в гостиной квартиры Людмилы Гурченко на Патриарших прудах. Ольга, хранитель музея-мастерской актрисы, показывает на старинный секретер: «Вот это вещь старинная — секретер. Вот Сергей Михайлович говорил так: мы с Люсей проводили все выходные на блошином Измайловском рынке, когда у тебя электричек через 15 минут». Представляете картину? Знаменитая актриса и ее муж каждую субботу и воскресенье едут на барахолку. Роются в старых вещах, торгуются, таскают находки. Электричка уходит через 15 минут, а они все еще выбирают между двумя антикварными рамами. Это не показная любовь к старине. Это настоящая страсть коллекционера, который видит красоту там, где другие видят хлам.

Ольга рассказывает: «Половина вещей здесь — 50 на 50. Да, вот это вещь старинная — секретер. Вот Сергей Михайлович говорил так: мы с Люсей проводили все выходные на блошином Измайловском рынке, когда у тебя электричка через 15 минут».

Эта фраза многое объясняет. «У тебя электричка через 15 минут» — значит, они приезжали на рынок так, что нужно было успеть на последнюю электричку. Проводили там целый день. С утра до вечера. Ходили между рядами, смотрели, выбирали, торговались, находили.

Измайловский блошиный рынок в Москве — место, где можно найти что угодно. Старая мебель, посуда, книги, картины, статуэтки. Антиквариат, винтаж, просто старые вещи. Кто-то продает наследство бабушек, кто-то привозит находки с чердаков, кто-то профессионально торгует.

Гурченко и Сенин приезжали туда регулярно. Не раз в месяц, не время от времени. Каждые выходные. Суббота — рынок. Воскресенье — рынок. Это был их ритуал, совместное хобби, способ проводить время вместе.

Они не покупали все подряд. Выбирали. Искали. У Гурченко было чутье на красивые вещи. Она видела потенциал в том, что казалось старым хламом. Облезлый секретер становился изюминкой интерьера. Потертый стол получал вторую жизнь.

Половина мебели в квартире — находки с барахолок. Секретер в прихожей, столы, рамы картин. «Здесь было больше карельской березы, это дерево которое она очень любит, рамы и стол тоже из карельской березы», — объясняет Ольга.

Гурченко любила карельскую березу. Это особое дерево, которое растет в Карелии. У него уникальная текстура — темные извилистые узоры на светлом фоне. Каждый срез неповторимый, как отпечаток пальца.

Карельская береза ценилась в СССР. Мебель из нее стоила дорого, была дефицитом. Ее делали на заказ для партийной номенклатуры, для выставок, для особых случаев. В обычных магазинах такую не продавали.

Гурченко искала карельскую березу на блошиных рынках. Там можно было найти старую мебель, которую продавали наследники или которую выбрасывали при переездах. Рамы для картин, столы, шкатулки — все из карельской березы.

Она собирала коллекцию постепенно. Одна рама, вторая, третья. Стол. Еще одна рама. Со временем в квартире образовался ансамбль — много предметов из одного материала, которые перекликаются между собой, создают единство.

«Вот этот стол здесь был другой на самом деле. Вот так здесь было. А этот стол стоял на кухне прежде мы вот тут или да это 18 век он такой прекрасный здесь писался но это мрамор здесь не стоял», — показывает Ольга круглый стол с мраморной столешницей.

Стол XVIII века. Мраморная столешница, изящные ножки. Его тоже нашли на блошином рынке или купили у антикваров. Сначала стоял на кухне, потом переехал в гостиную. Гурченко не боялась использовать антиквариат в быту. Стол не стоял под стеклом как музейный экспонат. За ним сидели, ели, общались.

На подоконнике в гостиной стоят вазы, блюда, бокалы. Зеленовато-желтое стекло, необычного оттенка. Ольга объясняет: «Здесь что-то на подоконнике просто невероятным цветом. Да это урановое стекло и оно отличается как раз таки своим свечением и своим цветом это главная особенность с 18 века его активно производили сейчас практически полностью перестали производить оно безопасное готовом виде А вот на этапе производства радиации в общем это масштабная такая коллекция. Вот это количество массы этого стекла она никак не влияет на человека всё в порядке».

Урановое стекло — редкость. Его производили в XVIII-XIX веках, добавляя в стекломассу соединения урана. Уран придавал стеклу характерный зеленовато-желтый цвет и способность флуоресцировать — светиться под ультрафиолетом.

Ольга продолжает: «Я вам сейчас буду показывать фокусы. Я выключу свет потому что это стекло она любит. Вот фонарик. А вот темное пространство».

Свет выключается. Ольга светит фонариком с ультрафиолетом на стекло. Оно начинает светиться изнутри — зеленым, мистическим светом. Вазы, блюда, бокалы загораются в темноте. Выглядит волшебно.

Урановое стекло флуоресцирует благодаря урану в составе. Под обычным светом оно просто зеленовато-желтое. Под ультрафиолетом — светится. Это свойство делало стекло популярным у коллекционеров.

«С 18 века его активно производили, сейчас практически полностью перестали производить», — объясняет Ольга. Производство уранового стекла прекратили в середине XX века. Причина — радиоактивность. На этапе производства работа с ураном опасна. В готовом виде стекло безопасно — радиоактивность минимальная, не влияет на человека даже при большом количестве предметов.

Но из-за опасности производства от технологии отказались. Теперь урановое стекло — антиквариат. Найти его можно только на блошиных рынках, у антикваров, в частных коллекциях.

Гурченко собрала целую коллекцию. Не один-два предмета, а множество. Вазы, блюда, бокалы, разные формы и размеры. Все стоят на подоконнике, где свет проходит через стекло, подчеркивает цвет.

«Это масштабная такая коллекция. Вот это количество массы этого стекла она никак не влияет на человека, всё в порядке», — успокаивает Ольга, видя озабоченные взгляды посетителей.

Урановое стекло в СССР было редкостью. Его не производили массово. То, что сохранилось — наследство царской России или трофеи из Европы после войны.

Блошиные рынки — единственное место, где можно было найти такие вещи. Люди продавали наследство, не зная ценности. Ваза бабушкина, зеленоватая какая-то, ставь 100 рублей и продавай.

Гурченко знала, что искать. Узнавала урановое стекло по цвету, по весу, по характерному блеску. Покупала. Собирала коллекцию по предмету, по два, годами.

Возможно, она целенаправленно искала именно урановое стекло. Или находила случайно, а потом увлеклась. Но результат впечатляет — на подоконнике целая коллекция редких предметов XVIII-XIX веков.

Ольга показывает разные предметы: «50 на 50. Да вот это вещь старинная секретер. Вот Сергей Михайлович говорил так…»

Половина мебели в квартире — антиквариат. Вторая половина — современная, купленная в магазинах или сделанная на заказ. Но антикварная мебель задает тон, создает атмосферу.

Секретер в прихожей — старинный, деревянный, с множеством ящичков и секретных отделений. Такую мебель делали в XIX веке для дворянских домов. Она переживает поколения, передается по наследству.

Гурченко нашла его на рынке, привезла домой, поставила в прихожей. Секретер не просто красивый — он функциональный. Ящики для хранения, столешница для письма. Мебель, которая работает.

Круглый стол XVIII века с мраморной столешницей — еще одна находка. «Это 18 век он такой прекрасный здесь писался но это мрамор», — говорит Ольга. Мраморная столешница, массивная, тяжелая. Ножки резные, изящные. Стол сделан на века.

«Вот А этот стол здесь был другой на самом деле. Вот так здесь было. А этот стол стоял на кухне прежде», — добавляет Ольга. Мебель в квартире переставляли, искали лучшее место. Стол переехал с кухни в гостиную, нашел свое место.

Гурченко могла покупать новую дорогую мебель в элитных салонах. Могла заказывать у дизайнеров. Могла обставить квартиру модными брендами.

Но она ездила на блошиный рынок. Каждые выходные. В толпе, в пыли, среди старых вещей. Торговалась, таскала находки, радовалась удачным покупкам.

Это не показная любовь к антиквариату. Это настоящий интерес. Она видела красоту в старых вещах. Понимала историю предметов. Ценила качество старой мебели — массив дерева, ручная работа, продуманные детали.

Современная мебель часто делается на год-два. ДСП, пластик, быстрая сборка. Выглядит красиво, но через несколько лет разваливается.

Антикварная мебель служит десятилетиями, веками. Секретер XIX века все еще крепкий, красивый, функциональный. Стол XVIII века стоит как новый. Это качество, которое не купишь в IKEA.

Гурченко понимала это. Выбирала вещи, которые переживут ее. Мебель, которая имеет историю и будет иметь будущее.

«Мы с Люсей проводили все выходные на блошином Измайловском рынке, когда у тебя электричек через 15 минут», — вспоминал Сергей Сенин.

Походы на рынок были их совместным временем. Не кино, не рестораны, не светские мероприятия. Блошиный рынок. Старые вещи. Поиски сокровищ.

Это сближает. Когда вы вместе ищете что-то, выбираете, спорите — «это красиво» — «нет, это не красиво», радуетесь находке — «смотри, карельская береза!» — создаются общие воспоминания.

Каждая вещь в квартире несет историю. Не просто «купили стол». А «помнишь, мы его нашли в том углу рынка, торговались полчаса, потом тащили через весь рынок, еле успели на электричку».

Вещи становятся не просто предметами интерьера. Они становятся частью жизни пары, символами совместного времени.

Сенин говорил об этом с теплотой, с улыбкой. Электричка через 15 минут, а они все еще выбирают. Это не раздражение — это милое воспоминание о том, как они увлекались, теряли счет времени, жили моментом.

Не каждый может ходить на блошиный рынок и находить сокровища. Большинство видит хлам — старую мебель, пыльные вазы, потертые рамы.

Коллекционер видит иначе. Он знает, что искать. Узнает стиль, эпоху, материал. Отличает подделку от оригинала. Понимает ценность.

Гурченко имела это чутье. Карельская береза — она узнавала ее сразу по текстуре. Урановое стекло — видела характерный цвет. Мебель XVIII века — понимала по пропорциям, по деталям, по качеству работы.

Возможно, она изучала историю мебели, читала книги, консультировалась с экспертами. Возможно, у нее был врожденный вкус, чувство прекрасного. Скорее всего — и то, и другое.

Результат — квартира, где половина мебели антикварная, подобрана со вкусом, создает атмосферу. Не музей, не декорация. Живое пространство, наполненное красивыми старыми вещами.

Ольга специально акцентирует: «Оно безопасное готовом виде. В общем это масштабная такая коллекция. Вот это количество массы этого стекла она никак не влияет на человека, все в порядке».

Урановое стекло содержит уран. Слово «уран» пугает. Ассоциируется с радиацией, опасностью, атомной бомбой.

Но в стекле уран в связанном виде, в очень малой концентрации. Радиоактивность есть, но минимальная. Измерения показывают: урановое стекло дает фон чуть выше естественного, но в пределах безопасных норм.

Чтобы получить вред от уранового стекла, нужно либо жить в комнате, полностью заставленной таким стеклом, либо есть из него годами, либо растолочь в порошок и вдыхать. В обычных условиях — абсолютно безопасно.

Коллекция Гурченко на подоконнике — несколько ваз и блюд. Это не тонна стекла. Радиационный фон от них незначительный, не превышает естественный фон от гранитных стен или бананов (калий-40 в бананах тоже слегка радиоактивен).

Ольга успокаивает посетителей, потому что многие пугаются, услышав «урановое». Но бояться нечего. Стекло лежит на подоконнике десятилетиями, никто не пострадал.

Сейчас квартира — музей. Вещи, которые Гурченко собирала годами, стоят на своих местах. Урановое стекло на подоконнике. Секретер в прихожей. Стол XVIII века в гостиной. Рамы из карельской березы на стенах.

Каждая вещь хранит историю. Не только свою — историю создания в XVIII-XIX веках. Но и историю находки — как Гурченко и Сенин нашли ее на блошином рынке, как торговались, как везли домой, как нашли ей место в квартире.

Коллекция — это не про накопление вещей. Это про любовь к прекрасному, про умение видеть красоту, про терпение собирать по крупицам.

Гурченко оставила не просто квартиру с мебелью. Она оставила коллекцию, которая рассказывает о ее вкусе, интересах, о том, как она проводила время, что ценила.

Каждые выходные на блошином рынке. Электричка через 15 минут. Еще одна ваза из уранового стекла. Еще одна рама из карельской березы. Годы поисков, находок, радости от красивых вещей.

Мы благодарим Ольгу за экскурсию и музей-мастерскую Людмилы Гурченко за возможность увидеть эту удивительную коллекцию и узнать истории, стоящие за каждым предметом. Блошиные рынки, урановое стекло, карельская береза — все это часть жизни актрисы, которая умела находить прекрасное в неожиданных местах.